Ошеломлен увиденным. Удивительно, талантливо, самобытно, оригинально, фантастично, современно и иконописно. Прекрасно! Ваше искусство – настоящий подвиг! Низкий поклон Вам, многоуважаемый Иосиф Валентинович! Вы оставляете глубокое впечатление своей прекрасной удивительной деятельностью. Безмерно благодарен Вам за удивительный мир баллад, легенд грузинского эпоса.

Аркадий Райкин, Москва, 1982 год.

Иосиф Валентинович! Ваша выставка вызывает восторг и восхищение! Вы обладаете тонким вкусом и знаниями всех культур – икон, фресок, предшественников. Вы – гениальный иллюстратор. Найдите издателя! Продюсера! Издайте книгу! Вы – золотой фонд Грузии. Слава вам.

Сергей Параджанов, Тбилиси, 1984 год.

Картины действуют. Но как? Однажды я стояла в музее Амстердама возле «Ночного дозора» Рембранта. Стояла и рыдала. И не могла остановиться. Слезы заливали лицо, на меня обращали внимание, а я не могла сдвинуться с места. Это был 95 год, еще свежа была рана от папиного ухода. Со слезами вытекали сожаления о том, как коротка жизнь, что он так и не успел побывать ни в Лувре, ни в Прадо, ни в галерее Уфиции, ни здесь, в Амстердаме. Я помню людей, которые также плакали возле папиных работ. Картины молчат. Так как же они действуют?

Уходят ли ушедшие и как далеко? Разве кто-то знает ответ на этот вопрос. И как отличить память от непосредственного общения? Иосиф ушел, как уходит эпоха, сворачиваясь в свиток. И гаснут письмена, и пергамент расплывается как туман. Еще звучит музыка – далеко-далеко, но и она затихает. Но, чем дальше во времени, тем ближе в пространстве. И свет прорывается сквозь его картины. Они стали другими. Я так долго держала их у своего сердца – а теперь они набрали силу и стали глазами Духа. И теперь их видно даже тем, кто не обладает зрением Параджанова и чувствительностью Райкина.